У
ВОЙНЫ – НЕ ДЕТСКОЕ ЛИЦО
Врач
Евромайдана Татьяна: «Чтобы „Беркут" стоял передо мной на коленях - такого в моей жизни еще не было» (на фото).
Медицинская
служба Майдана под дулом пистолета оперирует силовиков, активисты спят в
фонтанах, «титушки» тренируются на глазах у милиции, а ребенок в каске готов
защищать от милиции своих родителей. Сегодня
утром в соцсетях появилась информация, что в больницах Киева перестали
принимать раненных активистов, которых, по некоторым данным, насчитывалось
более трех сотен. Тогда пострадавших стали свозить в соборы и храмы. Дать приют
окровавленным, голодным и уставшим людям согласился римо-католический
Александровский костел на Трехсвятительской, греко-католический храм Василия
Великого на Вознесенском спуске и Михайловский Златоверхий мужской монастырь
УПЦ Киевского патриархата. В последнем открылся огромный полевой госпиталь. В
спасении пострадавших принимают участие все — медики, журналисты, студенты
духовной академии, монахи и просто небезразличные к общей беде люди. Подъехать к Михайловский площади непросто — по
Владимирской и Большой Житомирской посты ГАИ перекрыли все дороги к центру.
Предъявляю удостоверение, спрашиваю патруль, можно ли проехать поближе к
собору. Гаишник сквозь зубы процедил: «Если через десять секунд ваш автомобиль
не уберется с перекрестка, водитель останется без прав. Это — ответ. Быстро, я
сказал!» На подходе к площади дорога усеяна битым
стеклом. На тротуарах — пятна крови, десятки мусорных пакетов, раздробленная от
гранат и взрывчатки брусчатка. Киевляне тащат к монастырю кульки с едой,
одеялами, теплой одеждой, медикаментами. Больше сотни ящиков с лекарствами,
мылом, хозяйственными принадлежностями стоят у входа в церковь. Туда-сюда снуют
уставшие люди в белых халатах и красной форме медицинской службы Майдана. - Где у вас тут принимают медиков? —
спрашивают запыхавшиеся молодые люди. Представляются Юрой и Артемом,
третьекурсниками медицинского колледжа. — Мы с начала революции лечили
пострадавшим в доме профсоюзов. А теперь там все сгорело, и мы прибежали сюда… - Наши академисты тоже активно помогают медикам спасать раненых, — рассказал
«ФАКТАМ» настоятель Киево-Михайловского Златоверхого монастыря архиепископ
Агапит (на фото). — Пары сейчас отменили, и студенты стараются изо всех сил.
Братия тоже старается, но монахов у нас мало — всего пятнадцать человек. Первый
раз мы дали приют раненым еще в конце ноября, когда избили студентов. Конечно,
и сейчас делаем все возможное, чтобы помочь пострадавшим. В храме у нас главный
госпиталь, а в трапезной — хирургия. Кроме того, мы, конечно, поддерживаем
людей духовно. Поверьте, им это сейчас просто необходимо. Люди приходят к нам в
состоянии сильнейшего потрясения, просят молитв. Многие неверующие приходят к
Богу, исповедаются, причащаются. А кто-то только в стенах монастыря и может
спокойно передохнуть. Мы никому не отказываем. На полу Михайловского собора, в окружении
красивейших икон, подсвечников и лампад покотом спят люди. Раненые лежат даже у
царских врат, перед алтарем. Дежурные и медики после ночной смены дремлют сидя,
привалившись к стене. На столе сидит полуголый парень с перебинтованными
ногами. Его ранило осколками. Еще одному пострадавшему, мужчине с огромными
синяками и гематомами, с залепленным пластырем лбом и опухшей рукой, медсестра
делает перевязку. - Меня зовут Сергей, я из Донецка, —
рассказывает он, прикрыв лицо платком, чтобы на снимке его не узнали родные. - Стою на Майдане давно, но раньше как-то не попадал под раздачу. А вчера вот на
Грушевского пошел. И коктейль не бросал, и палками не махал. «Беркутовцы»
побежали по улице с дубинками, стали делать зачистку улицы. На меня посыпались
удары. Особенно больно было, когда молотили по голове. Сюда, в Михайловский
собор, я сам пришел. Еле добрел. Мне тут помогли, но понять, что происходит, я
пока не в состоянии — во-первых, голова болит, а, во-вторых, все, что происходит
— это просто жуть какая-то. Поверить, что это наяву, невозможно. - Самые тяжелые травмы у людей —
психологические, — вздыхают врачи полевого госпиталя. — Каждому нужна помощь
психолога и успокоительные капли. Люди находятся в состоянии шока. Против них
выходят с огнестрельным оружием, а у активистов в руках только палки и
булыжники. Людей привозят в жутком состоянии — с оторванными руками и ногами, с
вытекшими глазами, простреленными животами и головами. Некоторых спасти не
удается, и они умирают у нас на руках. Пару человек привезли в таком состоянии,
что нам оставалось только накрыть их простыней и констатировать смерть. Оперируют раненых в монастырской трапезной.
Посторонних туда не пускают. Из-за открытой двери видно, как медсестры
раскладывают на белой ткани стерильные зажимы и пинцеты, а врачи в одноразовых
халатах накрывают «операционные» обеденные столы одноразовыми пеленками. - Раненые просились именно сюда, в монастырь,
— говорит Татьяна, сотрудница Медицинской службы Майдана. — Во-первых, на
Крещатике, Грушевского и Майдане глушат телефонную связь и вызвать «скорую»
туда практически нереально. А даже если удается, бригада все-равно не
приезжает. Я сама несколько раз пробовала — безрезультатно. Во-вторых, каждая
карета «скорой» оборудована GPS-системой, и при любом вызове бригады на
Грушевского или Майдан за врачами следом тут же выезжает милиция. Людей из
больниц волокут сразу в райотделы. И где их потом искать, как вызволять,
непонятно. Конечно, все этого боятся, и просят нас помочь. Мы делаем все, что в
наших силах — спим вот уже третий месяц по несколько часов в сутки, трудимся,
не покладая рук. Но помочь всем все равно не успеваем. Раненых очень много.
Реанимобилей катастрофически не хватает. Одна из наших машин повезла
тяжелораненого во Львов. Помогают журналисты — пострадавших всю ночь развозил
микроавтобус ТСН и активисты Автомайдана. Теперь вот мы ждем машину, чтобы
поехать в Верховную Раду. Нам сообщили, что ветераны-афганцы с тяжелыми
ранениями уже сутки не могут получить медицинскую помощь. - Кроме тех, кто получил огнестрельные
ранения, вчера очень сильно пострадали люди, раздавленные каким-то сумасшедшим
на милицейском ГАЗе, — подключается к разговору коллега Татьяны Олег. — Это был
какой-то кошмар! На наших глазах по Грушевского неслась неизвестно откуда
взявшаяся машина и, не притормаживая, на полной скорости сбивала людей. Подмяла
десятки человек, в том числе нескольких сотрудников «Беркута», и понеслась
дальше. Кто был за рулем, мы до сих пор не знаем. Силовики стали стрелять ему
по колесам и, наконец, остановили этого ненормального. - Мы тогда находились в медпункте на
Грушевского, — говорит Татьяна. — К нам ворвались милиционеры и закричали:
«Бегите на помощь! Там тучу людей задавило!» После этого в медпункт вбежал
сотрудник «Беркута» с окровавленной головой, бросился на колени и попросил
помочь. «Вот еще „Беркут" передо мной на коленях не стоял» — устало пошутила я,
обрабатывая ему рану головы и залепляя жидкой кожей. А вообще мы помогаем всем,
несмотря на то, по какую сторону баррикад кто стоит. Одному «беркутовцу»,
получившему осколочные ранения, мы, например, задницу зашивали. Есть ведь и
среди силовиков нормальные люди, которые помогают нам, перетаскивают в медпункт
раненых активистов. Есть, конечно, и полные отморозки. - Мне пришлось перетаскивать офицера с
раздробленной коленной чашечкой, — продолжает Олег. — Пока я вместе с
остальными боевиками тащил раненого, остальные «беркутовцы»… держали меня на
мушке. А потом сомкнули сзади оцепление и отказались выпускать меня обратно.
Признаюсь, было и противно, и страшно. Только когда в эту сторону ехала
«скорая» и бойцы сделали коридор, мне удалось сбежать. А еще двум нашим
коллегам, Юре и Вике, довелось несколько часов делать операции и лечить
«беркутовцев», которые… приставили им к вискам дуло пистолетов. Видать, они
боятся, что мы можем добить их или бросить в них гранату… Реанимобиль Таня и Олег так и не дождались: их
машина уехала перевозить остатки аппаратуры и препаратов из разгромленной
медчасти, находящейся в Парламентской библиотеке. Мы предложили медикам
воспользоваться редакционной машиной и отправились вместе с ними в Верховную
Раду, к раненным афганцам. По дороге Таня рассказывала нам о беспределе,
который ночью творили «титушки». Одни из них, одетые в жилеты с надписью
«Пресса» (!) пытались разобрать баррикады. Другие поджигали машины. Третьи в
спортивных костюмах, касках и балаклавах, идущие следом за «Беркутом»,
зачищающим центральные улицы, битами и палками добивали раненых, в том числе
женщин. Перед Кловским спуском останавливаемся: ГАИ
перегородило движение к Верховной Раде. Представляемся медиками и волонтерами,
везущими лекарства раненым. Машину тщательно осматривают, водителя заставляют
вынуть все из багажника и открыть все рюкзаки. Требуют высадить нас,
пассажиров, наверху, а машину припарковать внизу, на улице Мечникова. На Институтской видим толпу провокаторов.
Около двадцати молодчиков в черных костюмах с салатовыми нарукавниками,
вооруженные арматурой, палками, кусками чугунной решетки, на глазах у гаишников
и бойцов внутренних войск, стоящих возле Национального банка… проводят
тренировку. Под отрывистые команды и громкие маты своего главаря, «титушки»
размахивают оружием и что-то нестройно кричат. Стоило нам чуть притормозить,
чтобы прислушаться к выкрикам, как толпа воинственно двинулась в нашу сторону.
Водитель прибавил газу… Навстречу нам, с Институтской, идут две
колонны «Беркута», человек по тридцать в каждой. Лица у бойцов перепачканы
сажей, они еле волочат ноги. На углу Институтской и Липской Таня с Олегом
подошли к милиционерам. - Нам нужно пройти к Верховной Раде. Там
раненые. Мы врачи. - Из какой больницы? — настороженно спросили
правоохранители. - Красный Крест. Служба спасения. - У нас свой Красный Крест и свои «скорые». Мы
вас не пустим. И вообще — нет там никаких раненых. Уходите отсюда. Военнослужащие внутренних войск, стоящие на
перекрестке с Шелковичной, оказались дружелюбнее. Они с удовольствием
позировали на сожженых грузовиках, подарили нам на память об этой ночи черную
кепку, забытую, как они выразились «каким-то придурком», но к Раде врачей все
равно не пустили. Сказали — не положено. Таня с Олегом решили спускаться к Майдану, где
могла понадобиться их помощь. По дороге нам то и дело встречались толпы
«титушек». Проходящая мимо группа молодчиков помахала нам руками и сообщила,
что «идет наводить в центре порядки». Возле неработающей разгромленной, с выбитыми
стеклами станции метро «Крещатик» к нашим медикам подошла старушка.
Расплакавшись, обняла их, поблагодарила и сказала, что она каждый день молится
за них Богу. На Городецкого нам пришлось перелезать через
баррикаду из льда, мешков с песком, деревянных щитов и поваленных телефонных
будок. Возле консерватории на земле, в фонтанах, на
ступеньках спят измученные люди, чьи палатки ночью сожгли силовики. Один из активистов
дремлет, положив под голову булыжник. Худенькие подростки, девушки, пожилые женщины
набирают землю из клумбы и ссыпают в мешки. Мужчины покрепче перетаскивают
мешки за консерваторию — строят баррикаду. Возле Октябрьского дворца хлещет струя водомета,
раздаются выстрелы. Горят покрышки, наполняя воздух гарью и сажей. У бывшего фонтана на Майдане десятки людей
споро всовывают в горлышки бутылок фитили — делают коктейли Молотова. К Тане с Олегом обращаются за помощью —
жалуются на головную боль, просят промыть глаза, поврежденные световыми
гранатами. Возле Главпочтамта на скамейке сидит грустная
сероглазая девочка, обернутая в флаг Украины. На голове у нее каска с надписью
«Господи, помоги». - Меня зовут Лера, мне десять лет, я —
киевлянка, — устало ответила девчушка на мои расспросы. — Я здесь не одна, с
мамой, только она куда-то отошла. Мне пока не очень страшно. Правда, если
«Беркут» нападет на меня, я не знаю, что делать. Зато если увижу, что они будут
обижать мою маму, я повисну на них, стану кричать, чтобы они ее отпустили и не
смели трогать. А к тому, что здесь дым и постоянно стреляют, я уже немножко
привыкла. Я ведь знаю, что в Украине идет война… Дария ГОРСКАЯ, «ФАКТЫ» Джерело: http://fakty.ua/177078-vrach-evromajdana-tatyana-chtoby-berkut-stoyal-peredo-mnoj-na-kolenyah---takogo-v-moej-zhizni-ecshe-ne-bylo-foto
|